Красная Вышивка Каргополья

 

Архангельская область — огромная (по территории больше Франции) область России. Один из её древних городов Каргополь — упоминание о нём можно найти в Уставе князя Святослава от 1137 года. У нас на Севере никогда не было крепостного права, и это тоже отражается в народном творчестве, в том числе и в старинной вышивке Каргополья.
Материал я взяла в книге «Каргополье», вышедшей в 1984 году в издательстве «Советская Россия» в Москве. Кстати, многие художники, особенно московские, почитают за счастье провести лето в Каргополе (некоторые даже купили себе дома, благо, здесь это дёшево) — материал для творчества огромный! Деревянное зодчество, неповторимая, щедрой узорчатости, архитектура, лоскутное шитьё, глиняная каргопольская игрушка, ткачество, вышивка — всё это можно увидеть в Каргополе, в том числе и на выставках народного творчества. Говорят, первый губернатор русской (теперь американской, "Екатерина, ты была не права!") Аляски, уроженец Каргополя Александр Андреевич Баранов (1746-1819) взял с собой в далёкое странствие вышитое полотенце…

 

ДЕНЬ ПЕРВОГО выгона скота — «сгон» — в Ошевенской слободе запоминался надолго. Молодухи — женщины, жившие в замужестве первый год, надевали на «сгон» свои лучшие одежды: по три-пять одна на другую рубах, две-три расцвеченные яркой шерстью юбки-подола и поверх — сарафан. Ступали важно, гоня впереди семейства корову, затем вставали одна подле другой на мосту через реку Чурьегу и красовались нарядами. Женщины пожилые придирчиво их осматривали, загибали подолы рубах и юбок — разглядывали рукоделие молодух, обсуждая, у кого оно искуснее.    

Наряды эти припасали они, когда жили в отчем доме: долгими зимними вечерами пряли лен, по весне ткали холсты и браные украсы для одежд, вышивали. Запасти приданого надо было немало: в 70-е годы позапрошлого - начале прошлого столетия у девушек среднего достатка одних только рубах было десять-пятнадцать, у богатых же тридцать, а то и пятьдесят. Да по обычаю надо было иметь сорок полотенец, постельное белье, верхнюю одежду — всего набиралось столько, что приданое везли в дом жениха на двух подводах.

 

 После свадьбы деревенские жители приходили к новобрачным посмотреть это приданое. Показывала его сама молодуха, бережно вынимая вещи из сундуков. Односельчане рассматривали вышитые на полотенцах и подолах фигуры людей, чудо-птиц с разноцветным пышным оперением, сказочных быстроногих коней.

  Женская фигура на них часто величава, стоит в центре узора и главенствует над окружающими ее животными и растениями. В представлении крестьян издавна олицетворяла она Мать-Землю, которая для людей - словно Живое существо: пьет воду и родит урожай, засыпает на зиму и просыпается по весне. С воздетыми руками она молит небо согреть ее после долгого зимнего сна жаркими лучами вешнего солнца, — без этого не зародить ей доброго плода. 
«Весна — утро года для Земли-Матери, — писал Б.В.Шергин. (Известный северный писатель-сказочник, по мотивам его сказок сняты многие мульфильмы, один из них — как Ванька купил «шшенка, котейку да змею-Скарапею» а потом хрустальный мост построил для своей невесты. У него ещё «пинжак с карманами» был. - прим. М.Д.) — Благослови отче, — говорит земля. И, незримо благословляемая, учнёт наряжаться на пир брачный, в благоуханную прозрачность первой зелени». 
Иногда величавая женская фигура в центре и всадницы по бокам сужены узорчатой рамкой, а сверху и снизу вышиты ряды строк. В них академик Б.А.Рыбаков прочёл изображения цветущих и проросших растений и голов животных, по его мнению, это заговор на урожай и приплод скота, запечатленный в орнаменте и тесно связанный с обрядовым циклом народного календаря.
На конце полотенца сидит в тереме дивная жар-птица. Верили в народе, что стоит ей прилететь, расправить крылья, распустить пышный хвост, как таяли снега, зеленели травы и листва на деревьях, зацветали полевые цветы.
На другой вышивке птицы-павы стоят по сторонам от Матери-Земли, и она бережно берет их на руки. Иногда женская фигура стоит подбоченясь, с достоинством: природа полна животворящих сил и готова принести людям свои плоды.
На иных вышивках с двух сторон от женской фигуры в охранительной позе стоят не то львы, не то сказочные барсы. В свое время они заменили собой мифологического крылатого пса Симаргла, которого почитали покровителем растений, семян, корней и всходов. Могучие звери оберегают Землю-Мать от сил мрака и зла.
Вдоль длинного подвеса-подзора один за другим скачут фантастические кони с лучистыми гривами и пышными хвостами. Конь этот — верный слуга Солнца и его олицетворение. Старики в каргопольской деревне уверяют, что каждый день по утрам выезжает дневное светило в возке,
запряженном двумя резвыми конями, а на золотых платах так и вышивали: две конские головы и под ними круг-солнце. На такой же упряжке восседает женская фигура, она едет как будто прямо на вас, а то величаво сидит на спинах двух птиц, привольно распустив по свету свои «ращения». Есть на полотенцах и подолах рубах такой узор: широко раскинула крылья. Хвост ее словно уходит в землю, и из него про- израстают побеги «ращении».

 

Внутри — как бы объятая птицей Мать-Земля, то подбоченившаяся, то с воздетыми руками. Маленькие птахи окружили ее со всех сторон, словно птенцы курышку: сидят на головах, спине, крыльях. Образ орла в древности связывали со стихией огня. «Летит орел — дышит огнем», — говорит один из заговоров. В другом: «Летел орел из-за Хвалынского моря… кинул Громову стрелу во сыру землю».

 В поэтических представлениях народа с огнем связаны также образы сокола и петуха. «Бег» огня по дереву сравнивали с сокольим полетом, прилет сокола — с началом дня. Петух своим криком вызывает на небо вешнее утреннее солнце, пробуждающее от сна природу. Само же солнышко, как толковали северяне, — это круг, наполненный огнем. Петух олицетворял собой и огонь земной: «красный петушок по улице бежит» — пожар; посадить красного петуха на крышу — значило поджечь дом. Итак, в разное время и в разных местностях России три эти птицы олицетворяли собой огонь.
А к нему отношение было особое: связывали с ним представления о свете, тепле и благе, а также и саму идею жизни. В заговорах называли его не иначе, как царем: «Батюшка ты Царь-Огонь, всемя ты царями царь…». «Чего на свете нет сильнее?», — спрашивает загадка. — Огня!

Многоглавые фантастические существа, как верили в народе, обладали необычайной силой. Две головы птицы-огня символизируют ее могущество. Двуглавая птица изображена в окружении малых птах и величавых, с пышными хвостами и крыльями, пав. Узор раскрывает древнее народное представление, по которому над всем миром царит небесная птица-огонь, порождающая птиц-пав, которые несут земле свет и тепло.
ПО-ВИДИМОМУ, в Каргополье существовала прямая связь между широким бытованием подобных узоров и старой подсечно-переложной системой земледелия. Вышивка, как и процесс вышивания, имела обрядовое значение, была близка к аграрным обрядовым действам. Вышивали преимущественно девушки и лишь весной, до начала полевых работ, словно бы творя заклинание на урожай. Большинство узоров, что вышила молодуха на приданом, образно повествует, как небо дает плодородящую силу земле, а она родит на благо людей свои плоды. «Пусть так будет всегда», — словно говорят вышивки, которые были своего рода молитвой о будущем урожае, просьбой, чтобы вечно светило солнце, родила земля и никогда не пресекся род человеческий. Известно, что в древности славяне, тоже земледельцы, поклонялись полотенцам-убрусам, — вернее, священным изображениям, вышитым на холсте. На протяжении многих веков узоры эти бережно передавались из поколения в поколение, из рода в род, от матери к дочери, и сопутствовали человеку во все дни его жизни. Само слово «узор» происходит от древнеславянского «узрети» (увидеть). 

 

В древней Руси понимали смысл этого слова еще и как «красота», «благо». В славянских языках, в частности, в русском, «узор» имеет много однокоренных слов: заря, зарница, зарево. Все они по своему смыслу связаны со значениями «свет» и «тепло». Восходя к первоначальному древнему культу неба и солнца, узоры являли собой «знамения неба», «божественные знаки». Когда-то были они не столько украшением в нашем понимании, сколько знаками, образами божества у наших древних предков. Украшенное ими полотенце всегда висело в «красном углу», иным отирали новорожденного ребенка, а разузоренный плат-ширинка необходим был в свадебной обрядности. Молодых и всех остальных участников свадьбы соединяли друг с другом только через этот плат, ведь голая рука, по народным представлениям, сулила бедность. Обернув ширинкой свою руку, отец брал за руку дочь и передавал её жениху — и так на всех этапах свадьбы. На общие неделившиеся покосы, по древнему обычаю, собиралась вся деревенская молодежь. Женщины и девушки наряжались в разузоренные вышивкой и ткачеством рубахи-покосницы, в красные сарафаны. Подолы у них расшиты большими «ромашками», вокруг которых свернулось по «гусенице», а их «шерстка» завилась петельками и колечками. Это не просто причудливый узор, а настоящий календарь родной каргополу природы. При наложении устного земледельческого каргопольского месяцеслова на эти вышивки увидим множество точек соприкосновения. Так, шесть лепестков и столько же ростков между ними — двенадцать месяцев года, верхний из них — январь (счет идет «по солнышку»). Петельки указывают на дни посева и уборки озимых хлебов, сердцевидные значки отмечают наиболее ответственные периоды их развития. Кружки с крестами — солнечные дни, связанные с годичным циклом полевых работ, некоторые из них — главные праздники земледельческого календаря, по которым запоминали приметы на будущий год. Большинство мотивов в каргопольской народной вышивке — изобразительные, с фигурами людей, животных, птиц и растений. Область их бытования совпадает с исторически сложившимися к XII-XIII векам границами Новгородской земли, а также с теми местами, где пели былины. Начальный период заселения Заволочья имел, по-видимому, решающее значение для распространения в Каргополье и мифологических образов народной вышивки, и былинного эпоса. Сюжетная архаическая вышивка восходит к культуре Новгорода и имеет родственные корни с местным «звериным стилем», в то время как более южные по области распространения геометрические мотивы связывают с ростовским влиянием. Сюжетов в каргопольской вышивке не так уж много, но один и тот же образ, будто песню, распевают мастерицы на разные лады: то на один голос-цвет, то звонкоголосым многоцветием. Наиболее древний в вышивке — двусторонний шов-роспись, или, как его называли, «досюльный». В нем сочетаются всего два цвета: серебристая льняная холстина и жарко-красная нить узора. Красный символизирует производительные силы природы, и земное плодородие, и стихию небесного огня и солнца: «Не земля родит хлеб, а небо», «Лето родит, а не поле», — говорят пословицы. На архаичных двухцветных вышивках сама Мать-Земля, преображенная, оплодотворенная небесным огнем, изображена красным цветом.

Стежок за стежком по ячейкам ткани, словно по канве, создавала вышивальщица силуэт рисунка. Чаще пользовалась она старыми образцами, сохраняя тем самым основу древних узоров.

Внутри обводка заполнялась клетками, и в них в шахматном порядке ставили прямые кресты — символы огня и солнца. Позднее стали вышивать «набором», в котором квадратики, прямоугольники, треугольники образуют длинные орнаментальные цепочки. Каргопольские рукодельницы владели почти всеми известными швами: на одной разузоренной вещи, особенно на ширинках, можно насчитать по нескольку приемов вышивки. Широкое распространение получили счетные «глухие» швы, чей узор ведется по целой ткани: росписью, набором, крестом, счетной гладью. Менее распространены были строчевые — «бель по выдерганному», белая строчка и цветная перевить, где вышивка идет по материи с предварительно выдернутыми нитями. Свободные стебельчатый и петельчатый тамбурный швы стали употреблять здесь сравнительно поздно.
НЕПОВТОРИМЫ по своей красоте и жизнерадостности гладевые каргопольские вышивки, появившиеся не позднее XVI-XVII веков. Скорее всего, именно они оказали сильное влияние на цветовой строй местных икон. На полотенцах и одежде шелка сверкают, как драгоценные
каменья. В XVIII - начале XIX столетия преобладает гамма светло-желтых, голубых, зеленоватых тонов, словно навеянная образами только что наступившей весны. Во второй половине XIX века яркость цвета возрастает, вышивки почти полностью исполняются цветной шерстью и напоминают то о праздничной красоте цветущих разнотравьем лугов, то о щемящем очаровании ранней каргопольской осени. По своим пропорциям детали вышитых вещей удивительно гармоничны: многие из них близки к золотому сечению. С постепенным разрушением сельскохозяйственной обрядности содержание древних образов вышивки забывается, и на первое место выступает ее декоративное начало, а в изображение включаются орнаментальные, подчас многоцветные надписи, шили которые чаще всего по кумачу на сарафанах, полотенцах, подзорах или краях настилальников. «Сей кумачникъ принадлежит Александры Семеновны Колпаковой шила и Бога молила носить в любви и в радости до самой старости», — вышила одна подружка другой на сарафане.
Приход в каргопольскую вышивку чуждого ей свободного тамбурного шва, не связанного со структурой ткани, окончательно разрушает древние образы, и прежняя ее слава в первые годы прошлого столетия угасает.
Начало золотошвейного промысла, где рождались чарующей красоты творения местных мастериц, относят к

XVIII столетию. Переписи имущества XVIII века не раз упоминают женские наряды каргополок, украшенные золотным шитьем. Так, одна из них, марта 1755 года, среди других вещей перечисляет и «треушек женский куней, с нарядом, с пухом бобровым, верх золото» стоимостью в 5 рублей и «золотой наборошник» — в 1 рубль. Полагают, что первые золотошвеи были из семей духовенства, от них это удивительное ремесло пошло по деревням уезда. В ту пору этот промысел был широко известен в России: купцы приезжали сюда скупать украшенные золотом и жемчугом девичьи повязки, «бабьи» кокошники и сороки, и продавали их затем на новгородских ярмарках. В позапрошлом веке зажиточные каргополки щеголяли в шитых золотом сарафанах, подпоясывались низаными поясами, покрывали голову шелковыми «фатами», переливающимися золотыми цветами. Тогда же по белой ткани шьют и «баское» — красивое узорочье «золотых платов". Во второй половине XIX века они были в большой моде, и от той поры сохранились самые замечательные образцы. Вышивали их в основном деревенские ремес-ленницы, которые селились в шести волостях, расположенных по Архангельскому тракту, по дороге на Ошевенск и в окрестностях этой слободы.
В КОНЦЕ XIX ВЕКА мастерицы работали исключительно по заказам, с которыми приходили к ним в конце зимы или по весне. Трудились в праздничные и дождливые дни, когда нельзя было выходить в поле. Ткань заправляли в квадратные пяла, на желтую бумагу сводили мотивы рисунка (чаще со старинного платка), эти шаблоны раскладывали по материи и поверх вели шитье. А все необходимое для работы покупали в Каргополе. У платов, что подешевле, разузорен лишь небольшой уголок, у богатых — весь угол густо зашит словно прочеканенным по металлу «кованым швом». Украсы «золотых платов» схожи между собой: на одних — большое «солнышко», вокруг которого рассыпаны сверкающие «искорки» и «листочки». На других — «солныш-ко» кони в упряжке влекут по дивному райскому саду. Вокруг завиваются гибкими побегами «ращения», расцветают сказочные цветы. На третьих — из «солнышка» произрастает невиданное древо, раскинувшее свои ветви на «весь вольный свет». Золотое каргопольское шитье доведено до совершенства, оно поражает своей ослепительной красотой и торжественностью. Одни мотивы узора шиты в прикреп, и кажется, что они подернуты рябью, другие, с высоким рельефом, ярко блестят, тонкий петельчатый шов заплетается вокруг них нежной паутинкой, а рядом золотым сиянием горит нить обводки. На некоторых «золотых платах» вышиты год создания, имена владелиц, дарственные надписи: «Сей платок девицы Марьи Андреевне носить щастливо 1863 года июня 21 дня», или: «Сей плат желаю носить всеусердно и благоприятно в любе и в радости 1879».

Одной из причин упадка в конце XIX столетия золотошвейного промысла было обеднение крестьян. Вместо «золотых» ниток теперь покупали более дешевые, шелковые. К 1902 году промысел этот исчез почти без следа, с большим трудом в Волосовской волости удалось найти лишь одну золотошвею.
Саженье жемчугом жило в крае издавна. Мастерицы-кокошницы создавали удивительные по красоте, словно тронутые морозным инеем женские головные уборы, шейные украшения — «наборошники», «грибатки», расшивали жемчугом полотенца — «набожники». Далеко не каждая каргополка могла иметь кокошник с узорно высаженной жемчугом и спадающей на лоб сеткой — «подницей». В XVIII веке встречались здесь кокошники ценой в тысячу и более рублей, тогда как хорошая лошадь стоила всего лишь десять.

В XIX ВЕКЕ кокошник — необходимая часть костюма каргопольской женщины. В начале нашего столетия средний из них, украшенный жемчугом, стоил пятьдесят-семьдесят рублей, то есть в цену рабочей лошади или двух быков, и был в семье запасным капиталом. Под старость хозяйка передавала его в наследство жене старшего сына, а если были одни дочери, то старшей по выходе ее замуж. Небогатым приходилось заказывать кокошник бисерный, но появиться в таком, скажем, в день свадьбы считалось зазорным и приходилось на время торжества занимать у соседей «жемчужный». Название его, по-видимому, происходит от древнерусского «кокошь» — курица- наседка, да и сам кокошник похож на распушенную с опущенными крыльями курышку. Все праздничные головные уборы Каргополья несут на себе символы

неба. Верх у кокошника расшит золотыми звездочками, а на челе красуется «солнышк», по бокам в виде трезубца — знаки небесного огня или шестилучевые «громовые знаки». (В конце XIX - начале XX века на их местах стали вышивать начальные буквы имен владелиц головного убора. Справа «КА» и слева «АС» означали: кокошник Александры Александровны Савиной.) Чело и уши усыпаны мелкими, матово мерцающими жемчужинками, среди которых прихотливо разбросаны большие зерна. Были кокошники и «бусовые» — бисерные, с крупными перламутровыми плашками, и унизанные одним перламутром,

сверкающим и переливающимся многоцветием нежных тонов. С такими уборами на голове женщины держали себя чинно, ступали плавно и величаво. К началу прошлого века сажение жемчугом доживало уже последние дни…

 

Каргопольская вышивка в современном дизайне

В этом небольшом современном дизайне читаются характерные черты Каргопольской вышивки. И хотя в журнале "Крестьянка" (№2 за 1998 год) не указано, что схема разработана по мотивам Каргопольской вышивки, смеем предположить, что именно этот стиль был заложен при её разработке.